Законченная мораль

У всякой законченной морали есть одна центральная идея, кругом которой располагается вся система. В Платоновой, а отчасти и вообще всей греческой морали такова идея справедливости, как синтетической добродетели, охватывающей и резюмирующей остальные: мудрость, мужество и умеренность. В ветхозаветной Библии — это соблюдение закона национального Бога, Иеговы. В Новом Завете — это любовь. «Теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» . «Более же всего имейте усердную любовь» . «Любовь есть совокупность совершенства» . Христианская этика — это этика любви. Христианский Бог — это Бог любви. Ап. Иоанн идет даже дальше и говорит, что «Бог есть любовь» . Что такое эта любовь и какова ее моральная ценность?

Любовь стара, как свет, или по крайней мере как жизнь, а, может быть, только как человечество. Но христианская любовь нова. Дохристианская любовь понималась отчасти как симпатия, отчасти как родственное чувство, отчасти же, и по преимуществу, как влечение к существу другого пола. Такая любовь была даже предметом культа. Богиням любви воздвигались храмы, никогда не пустовавшие и не терпевшие недостатка в жертвах. Была она также и предметом культуры. В своем учении о мужежене Платон дал теорию такой любви. Овидий разработал практическое руководство по науке страсти нежной, по Технике любви . Любовь, как симпатия, дружба, свободная от полового влечения, нашла своего теоретика опять-таки в лице Платона. Менее всего философствовали о семейной любви, ибо она считалась слишком для этого естественною и понятною.

Смысл христианской любви иной. Прежде всего это не эротика. Когда ап. Иоанн объяснялся в любви «избранной госпоже» , он это делал совсем не в смысле половой любви. Когда Христос сказал о грешнице, что ей простится многое за то, что она возлюбила многое, и что «кому мало прощается, тот мало любит» , то, конечно, Он имел в виду не ее амурное прошлое, как это полагают иные Дон-Жуаны, для данного случая неожиданно превращающиеся в толкователей Священного Писания. Производившаяся в иных западно-европейских монастырях культура экзальтированной любви ко Христу, окрашенной религиозною эротикою, является не настоящею культурою, а болезненным ее извращением.