Языческие боги

И действительно, в отличие от греко-римских языческих богов Бог иудаизма трансцендентен миру и особенно природе: для Израиля было срамом говорить дереву «ты мой отец» и камню «ты родил меня» . Но в согласии с их понятиями религия иудаизма также земнородна. Это лишает ее высоты, столь характеризующей христианство. Ветхозаветное благо это долголетие, обильное потомство и материальное благосостояние: «и Господь благословил последние дни Иова более, чем первые: и было у него четырнадцать тысяч мелкого скота, и шесть тысяч верблюдов, и тысяча пар волов, и тысяча ослиц. И было у него семь сыновей и три дочери» . У Соломона, кроме премудрости и знания, были от Бога «богатство, имения и слава такие, подобных которым не бывало и не будет» . Круг жизни благополучно замыкается, когда человек умирает в старости доброй, насыщенный жизнью, богатством и славою. Проблема вечной жизни здесь заменяется проблемою макробиотики, возможно большего удлинения земной жизни, ибо «человек умирает и вдруг исчезает; и дух испустил человек, и где он?» . Посему, хотя и Ветхий Завет верит в воскресение и повествует об отдельных его случаях, однако эта вера здесь не преобладает и не может даже служить особенным утешением. Автор Екклезиаста истолковывает таинство смерти чисто в эпикурейском духе. Смерть это не начало и не продолжение, а конец. В ней люди совершенно равны животным, «потому что участь сынов человеческих и участь скотов одинаковая участь: как те умирают, так умирают и эти, и один дух у всех, и преимущества у человека перед скотом нет… все идет в одно место: все произошло из праха, и все обратится в прах» . «Кто находится между живыми, тому остается еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву. Ведь живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им возмездия. Нет уже им участия во век ни в чем, что делается под солнцем» . Так рассуждал Соломон, которому «дал Бог мудрость и разума очень много, и ум обширный, как песок, что на берегу моря».