Христианское сознание

Эта именно точка зрения ближе всего христианскому сознанию. Она более всего соответствует тому духу, который «наставит на всякую истину» , и пришествие которого должно было заменить ученикам Христовым разлуку с Учителем. Они посланы в мир с педагогическою целью научити все языки, но они не от мира. Их мудрость не земная, не мудрость века сего, но сходящая свыше. Это мудрость помышляющих о горнем, а не о земном. Это мудрость не душевных, а духовных, причем благодаря своей всеохватывающей точке зрения «духовный судит о всем, а о нем судить никто не может» , ибо, «кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать» . Выражаясь учеными терминами, это гносеология трансцендентного идеализма, такого, который опирается не на формальные логические категории, а на реальное учение Христово, и стремится «иметь ум Христов» . «В нем вы обогатились всем, всяким словом и всяким познанием» . «В нем научились, так как истина во Иисусе» . И в этом смысле ап. Иоанн находил возможным писать: «вы знаете истину, вы знаете все» .

Таковы регулятивы, даваемые христианством теории познания. Следующая область философии — метафизика, теория сущего, или бытия. В отличие от отдельных наук, устанавливающих бытие единичных предметов или явлений, метафизика стремится синтетически охватить все вообще бытие, как целое и, по возможности, привести его к одному знаменателю. Отсюда естественное тяготение всякой метафизики к монизму.

Далее, по традиции, идущей от древней Греции, ориентировавшей свою философскую мысль на природу и посему отожествлявшей онтологию с физикою, большинство метафизических учений ударилось в натурализм. Единство бытия они стали сводить к единству субстанции. И эта субстанция более или менее бессознательно материализовалась не только у материалистов, не признающих в мире ничего, кроме чувственного бытия, но и у спиритуалистов, тоже сводящих все сущее к единой субстанции, правда духовной. Они утверждают, что все бесконечное многообразие окружающих нас предметов, близких и далеких, да и все мы вместе с ними — не более как проявления, «акциденции» или «объективация» какой-то единой духовной субстанции вроде Гегелева мирового разума или Шопенгауэровой мировой воли. Аналогично направление метафизики и у Канта, поскольку он себе не представлял ее вне трансцендентальных форм чувственности — времени и особенно пространства — и поскольку средоточием онтологии он считал вещь, «вещь в себе».