Семейственность христианства

Однако в совершенстве мистической семейственности христианства есть один момент, который существенно отличает ее от образцов языческой и ветхозаветной семейственности. Это именно безграничный социальный альтруизм. Уже языческий мир дал высокие образцы самопожертвования в пределах семейного круга: родителей ради детей, детей ради родителей, братьев и сестер ради друг друга. Этот же мир дал образцы семейной жертвы ради более широкого, но все же ограниченного круга, именно отечества: отцы и матери, жертвующие своих детей отечеству, государству. Семитические религии рядом с типами крепкой внутрисемейственности дали образцы семейной жертвы ради Божества. Особенно типичен библейский Авраам, не пожалевший сына своего единственного ради Бога и поведший его на всесожжение; чего стоит происходивший при этом глубоко драматический диалог: «и начал говорить Исаак Аврааму, отцу своему, и сказал: отец мой! Он отвечал: вот я, сын мой» и т. д. . Но семейная жертва Бога-Отца имеет иное направление, в сторону безграничной социальности. Сын Божий нас ради человек и нашего ради спасения воплотился и вочеловечился. Отец прино — сит Сына в жертву человечеству: «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» . Как объяснял Христос, «потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь свою» . Совершенство семейственности состоит здесь в совершенном преодолении семейного эгоизма социальным альтруизмом. Семья не самодовлеющая самоцель, а средство для достижения более высоких и широких целей, совсем не совпадающих ни с ветхозаветным предназначением «плодитесь и размножайтесь» , ни с римским взглядом: matrimonium liberorum procreandorum causa.