Реальная возможность

Такова одна реальная возможность. Существует ли другая, именно власть волею народа? О ней много говорят сторонники всякого рода учредительных собраний, воодушевляющиеся идеями XVIII века о едином и неделимом народе с его всеобщею волею, навеки нерушимою. Но ведь мы живем не в XVIII, а в XX веке. И народ теперь уже не тот. Это враждующий или в лучшем случае равнодушные друг к другу группы, для каждой из которых максимумом социальности является общность интересов всех ее членов. К объединению стремятся синдикалистический федерализм и социальная демократия с очень широким размахом: пролетарии всех стран, соединяйтесь! На словах какой-то миродержавный социалистический империализм. На деле не только пролетарии не объединяются настолько, чтобы выделить из себя настоящую власть волею пролетариев всех стран, но и в пределах одной и той же страны не объединяются ни городской ни деревенский пролетариат ни даже разные виды городского пролетариата. Современная общественность пока не идет дальше образования эгоистических и центробежных профессиональных групп. Уэльс насчитал в современной Англии около двухсот классов. Так как процесс дробления все усиливается, то проблема власти волею народа сводится к множественности властей в пределах самоуправляющихся, а нередко и просто самоуправных профессиональных групп.

Если истории общественности суждено пойти именно по этому пути, то это обещает грядущее средневековье. Недаром Ориу неоднократно возвращается к средним векам для характеристики тенденции современности и сближает синдикализм с коммунами. О возврате к средневековью недавно заговорил и проф. Виппер. Действительно, как это хорошо понимал Гегель, средние века это время преобладания общества, а не государства, и притом общества, слагавшегося из автономных коммун, корпораций, гильдий, цехов и т. п. групп и не возглавлявшегося сильным, державным государством. Кто знает, не возвращаемся ли мы к такому строю. Ведь пути истории очень извилисты. Вико видел в ней повторение, круговращение. А Гете уподоблял ее спирали, где ничто не повторяется, но все возвращается. Быть может, и мы возвратимся к безгосударственности средневекового типа.