Обаяние девства

Большим прогрессом было отсутствие в христианском культе женских божеств, вроде языческих богинь плотской любви и плодородия, обрекавших своих почитательниц на физиологическое им служение. Вместо этого вечно женственный образ Богоматери, мистически сочетающей обаяние девства и материнства и столь человечной в своей безмолвной, страдающей любви к обреченному Сыну, Который, будучи уже на кресте, совсем не так, как Сократ, расстался с нею: «Иисус, увидев матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит матери своей: жено! се, сын твой. Потом говорит ученику: се, матерь твоя. И с этого времени ученик сей взял ее к себе» . Кроткий лик Богоматери говорит по женскому вопросу гораздо больше, чем все разглагольствования феминизма.

Таким образом, именно в христианстве женщина узнает себя, как человека, приобретает сообразно этому высокую духовную ценность и призывается к соработанию Богу на земле. И тем не менее именно христианство обвиняют в том, что оно яко бы унизило и даже отвергло женщину. Обвинение это основательно, поскольку оно касается лишь одного из искажений христианства, именно убеждения, что задача христианства на земле — личное, эгоистическое спасение, спасение от всего мирского, от соблазнов, в том числе от женщин. Спасаются почему-то только мужчины. Женщины же это не, существа, сотворенные подобно мужчинам по образу и подобию Божию. Это даже не помощницы, созданные из мужского ребра. Это приспешницы сатаны. Это сосуды дьявольские. Это исчадия ада. Они существуют только для того, чтобы обольщать мужчин. И кто спасается, тот должен спасаться от них. Так учили иные отцы — пустынники, неизвестно почему именовавшиеся отцами. Так началось включение в нравоучение христиан женского вопроса, взятого с сексуальной стороны, интерес к которой оказался неожиданно значительным у аскетических отшельников. Более того.