Научная методология

Все это до того роднит научную методологию с методологиею религиозною, что и сейчас не мудрецы, а безумцы говорят «несть Бог». Настоящие мудрецы стали очень осторожны и в неверии и в маловерии. Религиозное маловерие неоднократно провозглашало Бога фикциею, выдумкою, чем-то сотворенным по образу и подобию человеческому. И оно торжествовало. Но сейчас оно не может торжествовать, ибо сейчас и многие научные истины тоже считаются не более как фикциями, т. е., в отличие от гипотез, такими условными предположениями, которым заведомо и достоверно ничто не соответствует в опытном мире и которые тем не менее необходимы для объяснения именно опытного мира.

В других случаях религиозное маловерие торжествовало, провозглашая Бога гипотезою, и притом ненужною, как это заявил хотя быЛаплас, который на вопрос Наполеона, почему он не упомянул о Боге в своей небесной механике, самодовольно заметил, что он обошелся без этой гипотезы. Но сейчас и гипотетический Бог не может шокировать науку, ибо она сознает, что она сама гипотетична. Более того, для категоричности своих окончательных выводов, она постулирует, т. е. требует Бога, которого, как утверждал Вольтер, надо было бы выдумать, если бы Он не существовал. Гносеологически такого Бога постулировал Декарт, основавший в последнем итоге достоверность знания на правдивости Бога.

В наш век научного «панметодизма», как выразился кн. Е. Н. Трубецкой, когда методы познания почти без остатка поглощают просто познание, чрезвычайно отчетливо сознается методологическая неизбежность Бога для твердого и законченного восприятия объектов и отношений между ними. Это особенно ярко выражено в учении Германа Когена о Боге, как методе.