Гармония природы

Мы имеем в виду подлинного, исторического Лейбница, доказывавшего гармонию природы и благодати, занимавшегося свободным богооправданием, видевшего в капле воды все мироздание, развертывавшего стройную космическую монадологию, которая объемлет и микроорганизмы и макрокосм и которая увенчивается наиболее совершенною монадою, Богом. Это Лейбниц, для которого, по собственному его признанию, все легкое было трудно и все трудное легко. Лейбниц, который умел находить сходство там, где другие видели только разницу, и наоборот, находить различие там, где все видели только сходство. Лейбниц, Божиею милостью гений с кипучим, творческим умом, смелою рукою бросавший идеи, иногда понятные только позднейшим поколениям, и не дававший себе труда их подробно развивать, ибо его сознанием непрерывно овладевали все новые и новые идеи. Лейбниц, глубоко, органически сознававший свою принадлежность к христианской культуре, не протестантской или католической, а именно христианской. Лейбниц, при чтении которого становится легко на душе и почему-то вспоминаются одновременно и глубокая, благородная музыка Бетховена и жизнерадостные, изящные мелодии Моцарта, этих двух тоже очень христианских гениев.

Мы приводим Лейбница не как единственного, а как наиболее яркого свободного христианского философа. И впоследствии не было недостатка в христианской ориентации крупных философов. Так, например, философия религии Канта, пытавшаяся исходить из одного лишь разума, сводилась к более или менее успешному философскому оправданию основных понятий христианской догматики. Его же философская этика, пытавшаяся быть не более как критикою практического разума, оказалась, в сущности, философиею протестантской морали. Лессинг и Гердер не могли бы создать своей философии человечности, если бы не вдохновлялись христианством. В Германии бывали случаи, что даже прозелиты, вышедшие из иудаизма, пытались углубить философию христианства: дочери Мендельсона влияли в этом смысле на романтиков, а Ф. Ю. Шталь изъяснял Христианское мировоззрение. В России свободная философская мысль теснейшим образом связана с христианством. Одни, как Чаадаев и Вл. Соловьев, ориентировались на католичество, другие, как Толстой, на пуританство. Наиболее же оригинальные, начиная с Хомякова, опирались на православие и в свою очередь старались дать ему опору.