Евангельское учение

Во многих других местах Ветхий Завет предваряет евангельское учение. В свою очередь и Новый Завет часто ссылается на ветхозаветное учение. Особенно типичен в этом смысле ап. Павел. Быть может, его толкование заповеди любви в иных случаях даже ближе к Ветхому Завету, чем к Евангелию или толкованию ап. Иоанна. И его же учение о богоустановленности власти, о мотивах повиновения ей, быть может, опять-таки более приближается к ветхозаветному теократизму, чем к евангельскому учению о царстве не от мира сего и о воздаянии кесарева кесарю. И тем не менее никак нельзя согласиться с теми апологетами иудаизма, которые, умаляя новизну Нового Завета, настойчиво стараются доказать, что все то, в чем принято видеть преимущество и высоту христианства, уже давно было сказано в Ветхом Завете. Христианство несомненно выросло из недр иудаизма. Но оно несомненно же его и переросло. И, что еще существеннее, иудаизм не только не признал его, но напротив, отверг. Отверг потому, что, хотя, как писал ап. Павел евреям, он ничего не довел до совершенства, он тем не менее признал именно себя более совершенною религиею.

И вот началось соревнование христианства и иудаизма. Оно оказалось глубоко трагическим для религиозного прогресса иудаизма. Так как он отверг христианство, к которому вели все его ветхозаветные попытки самоусовершенствования, то ему в дальнейшем оставались два пути. Первый — признать совершенство Ветхого Завета, как такового, и притом как раз в том, что его отличает от Евангелия, и застыть в культивировании его мифа, догмата и обряда путем детальных талмудических толкований, тщательно изолируя Израиль от духовного сотрудничества с другими народами. Второй — искать духовное совершенство помимо и вне не только христианства, но также и Ветхого Завета, другими словами, помимо и вне всякой религиозности.