Человеческая жертва
Человеческая жертва состояла в том, что одни люди ради Бога убивали других людей — обыкновенно сожигали их, иногда предварительно их закалывая: «и простер Авраам руку свою, и взял нож, чтобы заколоть сына своего» . Христианская же жертва бескровная. Она творится «не с кровью козлов и тельцов» . И творится она в воспоминание добровольной жертвы Богочеловека, отдавшего свою, а не чужую жизнь, и не за себя, а за человечество.
Философия образует промежуточную область между религиею и наукою. Это уже не религия, но еще и не наука. И обратно. Это уже не наука, но еще и не религия. Философию можно было бы определить как свободную веру. Религиозная вера, особенно если она носит вероисповедный характер, не может быть вполне свободна, ибо она связана догматом и авторитетом — авторитетом откровения, а сверх того нередко и авторитетом учащей церкви. Наука тоже не может быть вполне свободна, ибо она связана фактами, явлениями, вообще эмпириею. Ее эмпирия, конечно, находится или должна находиться во власти наших познавательных средств; она всегда может быть контролируема умом исследователя. Но в свою очередь и она его контролирует. Она сдерживает и ограничивает научное творчество. Она исключает то, что в XVII веке называлось intellectus sibi permissus. В науке наш ум не может задавать себе пирушек, чему по собственным словам предавался Платон, философствуя о государстве. Философия же — это область безграничной свободы человеческого ума. Он не связывает себя здесь категориями действительного или необходимого. Его категория в философии это возможное. И всякая философская система это, как заметил Хр. Вольф, Сочетание совозможностей.
Однако, философская свобода содержит в себе и опасность, правда, прекрасную, как выражался Платон, но все-таки опасность. Это именно опасность беспочвенности, приводящей или к фантазерству или к фразеологии, к замене, как говорил Лейбниц, соломою терминов зерна вещей. Сколько раз, благодаря этому, философия вырождалась в праздное мудрословие, вполне оправдывающее замечание Канта «в философии можно смело болтать всякий вздор», а также определение Вольтера: «когда один говорит и не понимает того, что говорит, а слушающий его делает вид, что понимает, то это и есть философия». Вот тут-то и спасает философию то, что теперь принято называть ее «ориентациею». Ориентируясь или на религию или на науку, философия, нисколько не теряя свободы, приобретает более или менее прочный фундамент для своих построений.
Добавить комментарий