Абсолютное государство

Абсолютное государство притязало на любовь подданных. Людовик XV именовался даже Очень любимым. Но не мало было и таких подданных, которые ненавидели абсолютизм и только поджидали случая, чтобы его ниспровергнуть. Когда в 1789 г. во Франции такой случай представился, ненависть вылилась в очень бурную и жестокую форму, причем среди революционных требований не последнее место занимала «дехристианизация» государства. Как будто и абсолютная монархия была еще слишком христианским государством!

Так родилась демократия, постепенно вытеснившая автократию. Токвиль усмотрел в демократии нечто от Провидения. Об этом судить трудно: пути Господни неисповедимы. Быть может, Провидению действительно угодна демократия. Но демократии-то Провидение неугодно. Ее принцип: каждый для себя, а Бог ни для кого. Она строится без всякой метафизики, на свободе и равенстве. Равенство понимается при этом только формально, как всеобщее уравнение перед законом, что, как заметила г-жа Сталь, означает только восстановление естественного неравенства. В связи с этим и свобода оказалась неодинаковою для всех. Формальная свобода и формальное равенство в связи с материализмом и капитализмом создали новую социальную иерархию, господство плутократии, подчинившей себе правительства, парламенты, партии, печать, литературу, искусство. Как выразился Шпенглер, демократия стала «политическим орудием диктатуры денег». Для соблюдения демократической видимости плутократия стала прибегать к демагогии, особенно при политических выборах. Таким образом, демократия стала плутократическою олигархиею, приправленною демагоги — ею. Богатые, которым по Евангелию так трудно войти в царство Божие, очень легко вошли в царство демократии. Принимаемый за Божий голос голос народа свелся к избирательным голосам, которые обрабатываются всякого рода политическими «машинами», «кокусами» и т. п. Такая демократия идет не только против теократии, согласно формуле Масарика, но и против всякой религиозной метафизики в государстве. От христианского духа одушевлявшего когда-то демократизм пуритан не осталось ничего, если не считать некоторого лицемерия. Как заметил Нитти, новые демократии больны показным идеализмом и внутреннею алчностью. Ллойд Джордж как-то назвал их Шейлоками во образе Баярда. Великий государственный принцип ответственности властвующих, проникавший старые теократии и даже еще автократии, или выродился в так наз. политическую ответственность кабинетов перед палатами или даже совсем исчез. Фагэ сводил весь смысл демократизованной Франции к желанию французов быть безответственными.